Главная » Ремонт » Иоанна папесса. Папесса Иоанна: как римский Папа стал мамой Римский папа реальность и мифы

Иоанна папесса. Папесса Иоанна: как римский Папа стал мамой Римский папа реальность и мифы

ОНА – МУЖЧИНА — Папесса Иоанна

Европейское средневековье… Мрачная, жестокая эпоха. Культ грубой силы, бесконечные войны и смуты, разгул религиозного фанатизма, и при этом почти поголовная безграмотность и варварские, скорее языческие порядки и обычаи.

В Католицизме, как и в Православии, представительницы слабого пола не могут становиться священниками и проводить службы (мессы). Тем более удивительно, как в IX веке от Рождества Христова, когда за малейшее подозрение в ереси отправляли на плаху, главой всех католиков стала… женщина.

Звали этого понтифика Иоанном. Или Иоанной. Папессой Иоанной.

Иоанна Ангеликус, предположительно родившаяся в 822 году, была дочерью миссионера из германского Майнца (по другой версии – из Англии). В ту пору женщина, пусть хоть маленькая девочка, считалась существом более близким к дьяволу, нежели к Богу, поэтому для надлежащего эффекта своих проповедей миссионер переодел Иоанну в мальчиковое платье и стал выдавать за своего сына и помощника. После смерти отца повзрослевшая Иоанна решила навсегда остаться «мужчиной» – ведь женщинам не дозволялось учиться даже чтению и письму, а Иоанна унаследовала от просвещённого отца тягу к знаниям и намеревалась продолжить образование. Аббат монастыря близ города Фульда поразился эрудированности юного странника и с радостью взял его в послушники. В монастыре Иоанна страстно влюбилась в одного из братьев и открылась ему, а молодой человек ответил ей взаимностью. Вместе любовники покинули монастырь и отправились в греческий Афон – там находились лучшие духовные семинарии Европы.

В дороге её возлюбленный заболел и умер. Иоанна вновь осталась совершенно одна и без средств к существованию, но ей удалось самостоятельно добраться до Афона и выучиться на богослова. Видимо, тогда у девушки и созрел рискованный план – сделать карьеру в самом Риме, центре Христианства и столице общественно-политической жизни Европы.

В Вечном Городе по достоинству оценили глубокие знания дерзкого и целеустремлённого, но при этом необычайно обаятельного монаха. Иоанна получает работу нотариуса при папском совете – должность важная и ответственная, тогдашний нотариус был и секретарём, и архивариусом, и бухгалтером. И вот уже Иоанна облачается в кардинальскую мантию. Следующий шаг – кардинал курии, то есть архиерей высшего ранга, член папского совета.

В 855 году умер папа Лев IV. Как это часто бывает, враждующие группировки не смогли поделить власть и избрали папой самого молодого члена совета, который со всеми ладил и отличался образцово-показательной набожностью.

Так на святой престол взошёл Иоанн VIII.

Неизвестно, что успела сделать Иоанна за период своего понтификата – провела ли реформы, направленные на укрепление могущества церкви, приструнила ли старых кардиналов, погрязших в интригах и заговорах, привнесла ли что-либо новое в католическую доктрину. Но можно не сомневаться, что Иоанн VIII был одним из самых энергичных и интеллектуальных наместников Бога на нашей грешной земле.

А вот Иоанна Ангеликус в первую очередь была обычной женщиной, не чуравшейся простых человеческих удовольствий. На втором году своего папства она забеременела. Скрывать растущий живот под просторными папскими одеяниями было несложно; наверняка Иоанна продумала, где и как она будет рожать и чем объяснит своё временное отсутствие.

В день Вознесения Господня 857 года ничто не предвещало беды. Праздничная процессия чинно продвигалась от Колизея к базилике Святого Климента. Впереди в окружении кардиналов и архиепископов на белом коне ехала Иоанна, за ней следовала многотысячная паства. Вдруг у Иоанны начались преждевременные схватки. На глазах у всего Рима побледневший понтифик упал с коня, стал кричать и корчиться в муках, и вскоре из-под окровавленной сутаны показался младенец… Озверевшая толпа, возмущенная таким святотатством, немедля растерзала и бедную Иоанну, и её ребёнка. Так трагически оборвалась жизнь и царствие самого загадочного первосвященника в истории Христианства.

Впервые рассказ об авантюристке, пробравшейся на папский трон, был упомянут в монографии «Хроника пап и императоров», вышедшей в XIII веке из-под пера доминиканского монаха по имени Мартин. Позже появились и другие «официальные источники», причём каждый автор обязательно добавлял кое-что от себя, меняя даты, факты, а то и вовсе имя главной героини (Иоанна становилась то Анной, то Агнессой). Ни доказать, ни опровергнуть достоверность этой легенды теперь уже невозможно, хотя всё это время образ «папы в юбке» будоражил умы многих учёных и деятелей искусств. А.С. Пушкин тоже не смог пройти мимо столь нетривиальной истории и набросал черновик будущей пьесы об Иоанне, но внезапная смерть не позволила поэту осуществить свой замысел.

Ватикан, конечно же, от папы-женщины упорно открещивается. Однако вплоть до XVI века каждый новоизбранный папа проходил пикантный обряд: его усаживали в специальное кресло с прорезью (sedes stercoraria), и уполномоченный кардинал ощупывал понтифика на предмет его принадлежности к мужскому полу.

Изучая древние хроники, ученые бьются над вопросами, происходили ли события в реальности или же были просто вымыслом. Одной из величайших легенд Средневековья, которая до сих пор не разгадана, считается управление католической церковью женщиной. Она известна под именем папесса Иоанна .

Из-за древности происходящих событий (9 век) нельзя точно утверждать или опровергать существование женщины-папы в Ватикане. Столь резонансное событие наверняка скрывалось и могло быть вычеркнуто из официальных документов. Но сохранилось несколько хроник, авторы которых высказывались за реальность данного события.

Сторонники существования женщины-папы опираются на неоднократное упоминание о ней в древних летописях. Самым ранним свидетельством называют работу Анастасиуса (хранителя папской библиотеки) 9 века. Далее следует жизнеописание папессы в хронике Chronica Universalis Mettensis, датированной 13 веком. Каждый автор, который упоминал об Иоанне, добавлял в ее биографию новые «факты». Но если, отбросить совсем уж фантастические события и обобщить все хроники, то жизнь первой папессы могла выглядеть следующим образом.

Иоанна была дочерью английского проповедника. Она следовала за отцом во время его странствий и уже к 12 годам могла читать проповеди язычникам не хуже, чем отец. К 15 годам девочка осталась сиротой и пришла в монастырь Блитруды, где стала хранительницей библиотеки. Туда же прибыл молодой монах, который должен был переписать золотыми буквами послание святого апостола Павла. После того, как работа была окончена, монах покинул монастырь вместе с Иоанной.

После продолжительных странствий их пути разошлись, и девушка направилась в Рим. Пару лет продолжалось ее служение в мужском монастыре Святого Мартина, Иоанна усердно занималась науками. Вскоре ее «заметил» папа Лев IV и назначил своим секретарем. Иоанна стремительно поднималась по карьерной лестнице и после смерти папы она была единогласно названа его преемницей.

Если до восшествия Иоанны на папский престол мнения историков относительно биографии женщины расходились, то период после начала правления все описывают одинаково. Два года, пять месяцев и четыре дня правила папесса, носившая имя Иоанн VIII. Так бы и продолжалось, если бы она не забеременела. Во время крестного хода по улицам Рима у папессы начались роды. Возмущенная и разъяренная подобным обманом толпа протащила Иоанну по мостовой и забросала ее и ребенка камнями. По легенде на месте их смерти была поставлена плита с надписью: «Petre, Pater Patrum, Papissae Prodito Partum» («О, Петр, Отец Отцов, разоблачи рождение сына папессой»).

После смерти Иоанны в 857 году в Ватикане появилась традиция: во время выборов нового папы делать половое освидетельствование. Для этого понтифика усаживали на стул с отверстие и, в присутствии нескольких человек, проверяли, мужчина ли он. Подтверждением становились слова: «Mas nobis dominus est» («Господином нашим имеем мужчину»). Только в 16 веке папа Лев X отменил эту процедуру.

Еще одним доказательством существования папессы можно назвать речи проповедника Яна Гуса. Когда он, осужденный за ересь, защищался перед католическим судом, то он восклицал: «Как церковь может быть незапятнанна и безупречна, если папа Иоанн VIII оказался женщиной, публично родившей ребенка». В тот момент никто из присутствующих духовников ему не возразил.
Папесса Иоанна была не единственной женщиной, тайно выдававшей себя за мужчину. Эти не желали мириться со своим положением и совершали настоящие подвиги, находясь в другом обличье.

Периодом господства женщин при дворе папы, начиная с Иоанна Х до Иоанна XII ( -). Подобное явление отмечено также при папе Александре VI Борджиа (1492-1503), который назначил на пост главного казначея (бухгалтера-аудитора) курии свою любовницу Джулию Фарнезе , а её младший брат Алессандро Фарнезе, не имея духовного сана, чуть позже, в 1493 году, в возрасте 25 лет получил пост кардинал-казначея курии и одновременно епископа сразу трех епархий; мало того, именно этот кардинал занял впоследствии (через двух пап) папский престол под именем Павла III (1534-1549). Известен также интересный факт, связанный с военным походом Александра VI во время междоусобиц с родом Сфорца, когда его младшая дочь Лукреция Борджиа находилась in loco parentis, то есть «на месте родителя» - она занимала трон Св. Петра в отсутствие отца по его же назначению.

Вариации легенды

Первая версия: Жан де Майи́

Первым писателем, узнавшим о легенде, был доминиканский хронист Жан де Майи (Jean de Mailly) (Archiv der Gesellschaft fur altere deutsche Geschichte, xii, 17 sq., 469 sq.), от которого другой доминиканец - Стефан де Бурбон (Etienne de Bourbon, ум. 1261) - позаимствовал её для своей работы о «Семи дарах Св. Духа» («Seven Gifts of the Holy Ghost»).

По этой версии, предполагаемая папесса жила около 1104 года, имени же её не указано. Согласно тексту, чрезвычайно талантливая женщина, одетая мужчиной, стала нотариусом в курии, затем кардиналом и, в конце концов, папой; однажды ей пришлось выезжать верхом на коне, и по этому поводу она разродилась сыном; потом её привязали к конскому хвосту, таскали по городу, забросали камнями до смерти и похоронили там, где она умерла, надпись на её могиле гласит: «Petre pater patrum papissae prodito partum» («О Пётр, Отец Отцов, разоблачи рождение сына папессой»). В её правление, как добавляет легенда, появились четыре трёхдневных поста (Ember days, по три дня зимой, весной, летом и осенью), названные в её честь папессиными постами («fasts of the popess»).

Однако Годфрид Буссерский, не сомневавшийся в реальности персонажа, помещает её на 100 лет раньше. В записи медиоланской хроники за 784 год значится:

В год от Р. Х. 784 был папа Иоанн женщиной, и был он тевтонцем, и вследствие этого установлено, что более никто из тевтонцев не может быть папой.

Вторая версия: Мартин Поляк

Другая версия, появившаяся в третьей редакции «Хроники пап и императоров» Мартина Поляка (англ. Martin of Troppau , лат. Martinus Polonus ), возможно, вставлена самим автором, а не последующим переписчиком. Посредством этой очень популярной работы легенда наиболее распространилась в следующей форме:

После Льва IV (847-55) Св. Престол 2 года, 5 месяцев и 3 дня занимал англичанин Иоанн из Майнца (англ. John of Mainz , лат. Johannes Anglicus, natione Moguntinus ). Он был, как утверждается, женщиной. Ещё в детстве эта женщина была привезена своим другом в Афины, в мужской одежде, и там показала такие успехи в учёбе, что никто не мог с нею сравниться. Она прибыла в Рим, стала преподавать там науки и этим привлекла внимание учёных людей. Она пользовалась величайшим уважением за прекрасное поведение и эрудицию и в конце концов была избрана в папы. Забеременев от одного из своих верных слуг, она родила дитя во время шествия от собора св. Петра к Латерану, где-то между Колизеем и базиликой св. Климента . Она умерла почти в тот же момент, и говорят - похоронена на том самом месте. Теперь папы избегают этой дороги в своих процессиях; многие думают, что это из-за отвращения.

Здесь впервые появляется имя «Иоанна», которое и сейчас приписывают папессе. Мартин Поляк жил при курии в качестве папского капеллана (chaplain) и пенитенциария (penitentiary, исповедника) (ум. 1278), потому его папская история была широко читаема, и легенда получила всеобщее признание. Одна из рукописей его хроники повествует о судьбе папессы иначе: после родов Иоанна была тотчас низложена и отбывала епитимью много лет. Её сын, как добавляется, стал епископом Остии и похоронил её после смерти.

Более поздние версии

Последующие хронисты дали папессе и девичье имя: одни зовут её Агнессой (Agnes), другие Гильбертой (Gilberta). Ещё более далёкие вариации находятся в работах разных хронистов, например, в «Универсальной хронике Меца» («Universal Chronicle of Metz»), написанной ок. 1250, и в позднейших редакциях книги XII (?) века «Чудеса города Рима» («Mirabilia Urbis Romae»). По последней, папессе было видение, где предлагалось выбрать либо временное бесчестие, либо вечную кару; она предпочла последнее и умерла при родах посреди улицы.

В XV веке, после того, как начала развиваться историческая критика, некоторые учёные, такие, как Эней Сильвий (Aeneas Silvius) (Epist., I, 30) и Платина (Vitae Pontificum, No. 106), указывали на бездоказательность рассказа о папессе. С XVI века католические историки начали отрицать существование папессы: например, Онофрио Панвинио (Vitae Pontificum, Venice, 1557), Авентин (Aventinus) (Annales Boiorum, lib. IV), Бароний (Annales ad a. 879, n. 5) и другие.

Протестантская оценка

Некоторые протестанты, например, Блондель (Blondel) (Joanna Papissa, 1657) и Лейбниц («Flores sparsae in tumulum papissae» в «Bibliotheca Historica», Göttingen, 1758, 267 sq.), тоже признавали, что папесса никогда не существовала. Многие протестанты, однако, использовали этот сюжет в своих атаках на папство. Даже в XIX веке, когда несостоятельность легенды была определена всеми серьёзными историками, некоторые из протестантов (например, Kist, 1843; Suden, 1831; Andrea, 1866) пытались, движимые антиримским настроением, доказать историчность папессы. Даже Хазе (Hase) («Kirchengesch.», II, 2nd ed., Leipzig, 1895, 81) не смог удержаться от замечания по этому поводу, язвительного и совершенно не относящегося к истории.

Вариации намогильной надписи

«Petre pater patrum papissae prodito partum» - несогласованный набор латинских слов, оканчивающийся на: «предаю рождённое». Stephen of Bourbon приводит другой текст: «Parce, Pater Patrum, Papisse Prodere Partum». Chronica Minor XIII в. (точнее, поздняя вставка в неё), а также Flores Temporum (1290) и историк Theodoric Engelhusius (1426) приводят третий вариант: «Papa, Pater Patrum, Papisse Pandito Partum». Известен ещё один вариант, происхождение которого неясно: «Papa Pater Patrum Peperit Papissa Papellum» (тоже бессмысленный).

Доказательства мифичности

Основные доказательства полной мифичности папессы таковы:

Ни один современный ей исторический источник - среди всех историй папства - ничего о ней не знает; более того, нет ни единого упоминания о ней до середины XIII века. Сейчас немыслимо представить, что появление «папессы», будь оно историческим фактом, оказалось упущенным из виду всеми историками X-XIII веков.
В современной истории папства нет места, куда эта легендарная фигура могла бы поместиться.
- Между Львом IV и Бенедиктом III, куда её помещает Мартин Поляк, она вставлена быть не может, поскольку Лев IV умер 17 июля 855 года, и сразу же после его смерти духовенством и римским народом был избран Бенедикт III; но из-за появления антипапы в лице снятого с должности кардинала Анастасия он не был рукоположен до 29 сентября. Существуют монеты, изображающие Бенедикта III с императором Лотарём, который умер 28 сентября 855 года ; следовательно, Бенедикт был признан в качестве папы до этой даты. 7 октября 855 года Бенедикт III написал грамоту (charter) Корвейскому аббатству (Сев. Германия). Гинкмар , архиепископ Реймса , известил Николая I, что посланник, которого он направлял к Льву IV, узнал по дороге о смерти этого папы, и поэтому вручил свою петицию Бенедикту III, который и принял по ней решение (Hincmar, ep. xl in P.L., CXXXVI, 85). Все эти свидетельства доказывают верность дат, указанных для Льва IV и Бенедикта III, - между ними не было интервала, так что не было и места для папессы. Впрочем, с одной оговоркой - если её пребывание на престоле не было супер-коротким, как например у Сизинния или у Иоанна Павла I .
- Ещё менее вероятно, что папесса могла бы быть помещена в списке пап около 1100 [ ] , между Виктором III (1087) и Урбаном II (1088-99) или перед Пасхалием II (1099-1110), как предполагается в хронике Жана де Майи.

Происхождение легенды

Сюжет о Римской папессе, видимо, имеет более раннего двойника в Константинополе. Действительно, в письме к Михаилу Керуларию (1053) Лев IX говорит, что не может поверить тому, что слышал, а именно, что Константинопольская Церковь видела евнухов, а то и женщин, на епископском престоле (Mansi «Concil.», XIX, 635 sq.).

Относительно происхождения всей легенды о папессе Иоанне предлагались разные гипотезы.

Беллармин (De Romano Pontifice, III, 24) думает, что рассказ попал в Рим из Константинополя.
Бароний (Annales ad a. 879, n. 5) предполагает, что сильно порицаемые женственные слабости папы Иоанна VIII (872-82) в отношениях с греками могли вырасти в эту легенду. Май (Mai) показал (Nova Collectio Patr., I, Proleg., xlvii), что Фотий Константинопольский (De Spir. Sanct. Myst., lxxxix) трижды многозначительно называет этого папу не то «мужественным», не то «мужеподобным» («the Manly»), как будто снимая с него клеймо женственности.
Другие историки указывают на деградацию папства в X веке, когда многие папы носили имя Иоанн; потому такое имя, чувствуется, вполне подходит легендарной папессе. Так, Авентин видит в рассказе сатиру на Иоанна IX; Блондель - сатиру на Иоанна XI, Панвинио (notae ad Platinam, De vitis Rom. Pont.) примеряет рассказ к Иоанну XII, тогда как Леандр (Leander) (Kirkengesch., II, 200) понимает его как оценку пагубного влияния женщин на папство в X в. вообще.
Прочие исследователи пытаются найти в различных происшествиях и сообщениях более определённую основу для происхождения легенды. Лев Аллатий (Leo Allatius) (Diss. Fab. de Joanna Papissa) связывает её с лжепророчицей Феотой (Theota), осуждённой на Синоде в Майнце (847); Лейбниц вспоминает историю о том, как Johannes Anglicus, якобы епископ, прибыл в Рим и там был признан женщиной. Легенду также связывали с лжеисидоровыми декреталиями, например, Karl Blascus («Diatribe de Joanna Papissa», Naples, 1779) и Gfrörer (Kirchengesch., iii, 978).
Объяснение Дёллингера встречено гораздо большим одобрением («Papstfabeln», Munich, 1863, 7-45). Он расценивает сюжет о папессе Иоанне как пережиток некоторых римских народных сказок, оригинально связавшийся с определёнными древними памятниками и своеобразными обычаями. Древняя статуя, откопанная в правление Сикста V на улице возле Колизея , - фигура с ребёнком - была всенародно принята за изображение папессы. На той же улице был откопан памятник с надписью, оканчивающейся известной формулой «P.P.P.» (proprie pecunia posuit) и с именем в начале, читающимся как: Pap. (?Papirius) pater patrum. Это легко могло породить надпись, указанную Жаном де Майи (см. выше). Также было замечено, что папа не ходит по этой улице во время торжественного шествия (возможно, по причине её небольшой ширины). Далее обратили внимание, что при формальной инаугурации перед Латеранским собором новоизбранный папа уселся на мраморное кресло. Это кресло представляло собой не что иное, как древнее туалетное сиденье (bath-stool), каких было много в Риме; иногда оно использовалось папой для отдыха. Но простонародное воображение увидело в этом знак, что таким образом будто бы проверяют пол папы, в целях впредь предотвратить попадание женщины на престол св. Петра.
Бертран Рассел в «Истории западной философии» указывает на то, что в основу легенды легла история Мароции , дочери римского сенатора Теофилакта , из рода графов Тускулума , являвшихся в начале Х века наиболее влиятельными римлянами, в роде которых титул папы стал почти наследственным. Мароция сменила нескольких мужей подряд и неведомое количество любовников. Одного из любовников она сделала папой под именем Сергия III (904-911). Сын её от этой связи был папой Иоанном XI (931-936); внуком её был Иоанн XII (955-964), который стал папой в 18-летнем возрасте и своей беспутной жизнью и оргиями, местом которых стал вскоре Латеранский дворец , окончательно подорвал авторитет папства.

Сюжет о папессе Иоанне в произведениях литературы

Сюжет о папессе Иоанне был неоднократно разработан в мировой литературе. Он привлек внимание и А. С. Пушкина , который предположительно в 1835 году написал наброски сюжета к пьесе «Папесса Иоанна» в трех действиях. Эти наброски были на французском языке .

В качестве основного мотива поэт подчеркивал «страсть к знаниям» (la passion du savoir ), в результате которой Иоанна, дочь простого ремесленника, убегает из дома учиться в университете, защищает диссертацию и становится доктором. Впоследствии она становится настоятелем монастыря, где вводит строгий устав, вызывающий жалобы монахов; затем она попадает в Рим и становится кардиналом, но, когда после смерти папы её избирают на папский престол, она начинает скучать. В третьем действии появляется испанский посланник, её старый товарищ по учёбе, который грозит ей разоблачением; она становится его любовницей и умирает во время родов, согласно традиционной легенде. Таким образом, предполагавшееся произведение примыкало к серии драматических замыслов Пушкина середины 1830-х гг., рисующих человека низкого происхождения, который пробивает себе дорогу в феодальном обществе.

В начало жизненного пути будущей папессы Пушкин включил диалог с «демоном знания»; завершив план, он сделал такую заметку (по-французски): «Если это драма, она слишком будет напоминать „Фауста “ - лучше сделать из этого поэму в стиле „Кристабель“ или же в октавах». («Кристабель » - поэма С. Кольриджа). Не исключено, что Пушкин разочаровался в своём замысле или счёл, что этот текст не может рассчитывать на публикацию по цензурным причинам; возможно, однако, что он просто не успел его осуществить до своей смерти в 1837 году .

Экранизации легенды

Папесса Иоанна (англ. Pope Joan ) - британский фильм 1972 года с Лив Ульман в главной роли. Режиссёр фильма - Майкл Андерсон.
Иоанна - женщина на папском престоле (англ. Pope Joan ) - британо-германский фильм 2009 года по мотивам одноимённой книги Донны Вулфолк Кросс. Режиссёр фильма - Зёнке Вортманн .

Напишите отзыв о статье "Папесса Иоанна"

Примечания

Литература

Donna Woolfolk Cross, Pope Joan Ballantine Books, ISBN 0-345-41626-0
Clement Wood, The Woman Who Was Pope , Wm. Faro, Inc., NYC 1931
Arturo Ortega Blake, Joanna Kobieta która zostala Papiezem", Edit. Philip Wilson, 2006 Published in Warszawa, ISBN 83-7236-208-4 .
Alain Boureau, The Myth of Pope Joan , University Of Chicago Press, 2000 Published in Paris as La Papesse Jeanne . The standard account among historians.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Папесса Иоанна

И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ, молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C"est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.

Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим, с приехавшим из за границы. Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза.)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.

В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.

При коронации будущего Папы Римского процессия движется строго по определенному маршруту, неизменному с давних времен. По что удивительно, если посмотреть на него, то можно заметить, что он мог быть намного короче: процессия сознательно огибает одну небольшую римскую улицу, делая при этом крюк. Впрочем, так и было вплоть до Х века. А вот события, развернувшиеся на этой маленькой улочке, около 857 года заставили католическое духовенство вычеркнуть ее навсегда из проложенного пути.

Что же произошло в те далекие времена?

Папа Агнесса родила во время деловой поездки

Обратимся к «Хронике пап и императоров», автором которой был папский капеллан Мартин Поляк. События переносят нас в городок Майнце, что в Германии, в 830 год. В семье торговца из Англии произошло радостное событие: родилась дочь, которую нарекли Агнессой.

Девочка с самого раннего детства поражала всех окружающих невероятными способностями и грамотностью. Со временем Агнесса превратилась в образованную девушку, говорящую на нескольких языках. Но рассчитывать занять какое-то значимое место в обществе она не могла, место женщины в то время было «кюхен, кирхе и киндер».

Папа Иоанн VIII

Поэтому, став взрослой, она решается на отважный шаг: покидает Германию и перебирается в Рим, переодевшись в юношу! Теологически грамотный юноша, блестяще владеющий словом, быстро привлек к себе внимание. И Агнесса, но уже в мужском облике, достигает в вечном городе невероятных высот, приблизившись к папскому престолу. В 855 году ее избирают Папой Римским, причем все кардиналы за ее кандидатуру проголосовали единогласно. С тех пор ее имя стало Иоанн VIII.

Время правления папессы было мирным, разумным и справедливым, как отмечают исторические хроники. Возглавляла она католическую церковь около двух лет. Может быть, при более долгом сроке правления, церковь изменилась бы до неузнаваемости. Но вмешался случай!

Агнесса была беременна. И обман при трагических обстоятельствах был раскрыт. Выдвигается несколько версий, почему так случилось: что заставило ее пойти на рождение ребенка. Некоторые говорят, что она вынуждена была вступить в близкую связь с капелланом, который грозился во всеуслышании рассказать об истинной половой принадлежности Папы Римского, другие - что это был долгожданный ребенок, плод любви. А Боккаччо, итальянский писатель, утверждал, что отец ребенка - сам дьявол.

Папа Агнесса изображена Вавилонской блудницей

Но как бы то ни было, в один из очень жарких дней во время крестного хода, совершаемом Агнессой, ей стало плохо. Начались преждевременные роды, и папесса в страшных мучениях умерла. Что произошло с ребенком точно неизвестно, только предположения. Одни версии сходятся на том, что он родился мертвым, а есть и те, кто пишут, что он был сразу доставлен в приют, а потом достиг видного положения среди духовных чинов.

На месте смерти Агнессы была воздвигнута статуя или часовня, никто толком сказать не может. Но Папы Римские с тех пор на эту улицу ни ногой. Ведь в то время (да и сейчас) женщина не может занять ни одну церковную должность, да что говорить об этом, если священникам запрещен даже брак! А тут такое: женщины избрали на должность Папы Римский. Все устои церкви были подорваны.

История о папессе обросла легендами и полна неразрешенных вопросов. Самый главный: а была ли она, существовала ли такая женщина в реальности?

В списках пап ее нет. Хотя в главном соборе итальянской Сиены (дата строительство 1400 год), по записям очевидцев, были выставлены бюсты всех пап, и среди них и Иоанны. Но на основании приказа Климента VIII его разрушили через двести лет. В Средние века в существование этой женщины верило даже католическое духовенство. А вот сейчас мнение церкви безапелляционное. Никакого папессы не было, это фальсификация фактов и легенда служит для того, чтобы испортить репутацию служителей церкви.

Одно точно, если эта женщина существовала, то она была бесстрашна и храбра. Бросить вызов всему церковному двору и устоям, на такое решится не каждый мужчина. С блестящим актерским талантом, ведь ввести в заблуждение огромное количество людей под силу только истинному актеру.

Вокруг имени Иоанны столько вопросов, что до сих пор не под силу разобраться даже просветленным умам человечества.

Кто она? О биографических данных и говорить не приходиться. Историки предполагают, что она могла быть родом из Греции, другие называют ее отцом миссионера из Англии. Когда она правила? Есть исторические свидетельствования ее руководства церковью в IX веке, хотя находятся и утверждающие что это произошло в XI. Длительность правления не установлена.

Что с ней произошло? По одной из версий она выжила, но потом кардиналы убили ее или заперли в тюрьме, где она находилась до конца своих дней. Ответов однозначных нет.

И еще один любопытнейший факт, имеющий отношение к этой истории. Говорят, что после того как женщина побывала на папском престоле, кандидат на эту должность проходит необычный экзамен. Будущий папа должен раздеться и сесть на стул (с отверстием посередине), а специальный служитель залезает под стул и объявляет всем, что Папа действительно папа. Считается, этот стул можно найти в запасниках Лувра, куда его привез Наполеон.

И, наконец, Папой Римским, но во время одной процессии родила и после этого умерла (или была убита оскорблёнными в религиозных чувствах участниками процессии).

Сторонники легенды утверждают, что после этой истории каждый новоизбранный понтифик до Льва X проходил процедуру определения пола с помощью прорезного стула, известного как Sella (вариант: Sedes ) Stercoraria (с лат. - «навозное кресло»); в процедуру будто бы входило выражение Mas nobis dominus est! (с лат. - «Наш господин - муж!»).

Достоверность рассказа о папе-женщине, повторявшегося с XIII века , впервые была оспорена в XV веке. Начиная с середины XVI века, историки уже не сомневались в вымышленности этого рассказа. Легенда возникла, вероятно, в насмешку над порнократией - периодом господства женщин при дворе папы, начиная с Иоанна Х до Иоанна XII ( -).

Подобное явление отмечено также при папе Александре VI Борджиа (1492-1503), который назначил на пост главного казначея (бухгалтера-аудитора) курии свою любовницу Джулию Фарнезе , а её младший брат Алессандро Фарнезе, не имея духовного сана, в 1493 году, в возрасте 25 лет получил пост кардинал-казначея курии и одновременно епископа сразу трех епархий. Кроме того, он занял впоследствии (через двух пап) папский престол под именем Павла III (1534-1549).

Известен также факт, связанный с военным походом Александра VI во время междоусобиц с родом Сфорца, когда его младшая дочь Лукреция Борджиа находилась in loco parentis, то есть «на месте родителя» - она занимала трон Св. Петра в отсутствие отца по его же назначению.

Энциклопедичный YouTube

1 / 1

✪ Борьба пап и германских императоров

Субтитры

Вариации легенды

Первая версия: Жан де Майи́

Первым писателем, узнавшим о легенде, был доминиканский хронист Жан де Майи , от которого другой доминиканец - Стефан (или Этьен) де Бурбон (1180-1261) - позаимствовал её для своей работы о «Семи дарах Св. Духа» («Seven Gifts of the Holy Ghost»).

В год от Р. Х. 784 был папа Иоанн женщиной, и был он тевтонцем, и вследствие этого установлено, что более никто из тевтонцев не может быть папой.

Вторая версия: Мартин Поляк

Другая версия, появившаяся в третьей редакции «Хроники пап и императоров» Мартина Поляка (англ. Martin of Troppau , лат. Martinus Polonus ), возможно, вставлена самим автором, а не последующим переписчиком. Посредством этой очень популярной работы легенда наиболее распространилась в следующей форме:

После Льва IV (847-855) святой престол 2,5 года занимал англичанин Иоанн из Майнца (англ. John of Mainz , лат. Johannes Anglicus, natione Moguntinus ). Он был, как утверждается, женщиной. Ещё в детстве эта женщина была привезена своим другом в Афины, в мужской одежде, и там показала такие успехи в учёбе, что никто не мог с нею сравниться. Она прибыла в Рим, стала преподавать там науки и этим привлекла внимание учёных людей. Она пользовалась величайшим уважением за прекрасное поведение и эрудицию и в конце концов была избрана в папы. Забеременев от одного из своих верных слуг, она родила дитя во время шествия от собора св. Петра к Латерану, где-то между Колизеем и базиликой св. Климента . Она умерла почти в тот же момент, и говорят - похоронена на том самом месте. Теперь папы избегают этой дороги в своих процессиях; многие думают, что это из-за отвращения.

Более поздние версии

Последующие хронисты дали папессе и девичье имя: одни зовут её Агнессой (Agnes), другие Гильбертой (Gilberta). Ещё более далёкие вариации находятся в работах разных хронистов, например, в «Универсальной хронике Меца» («Universal Chronicle of Metz»), написанной ок. 1250, и в позднейших редакциях книги XII века «Чудеса города Рима» («Mirabilia Urbis Romae»). По последней, папессе было видение, где предлагалось выбрать либо временное бесчестие, либо вечную кару; она предпочла последнее и умерла при родах посреди улицы.

Ранние оценки легенды

Принятие

В XIV-XV веках папесса считалась историческим персонажем, чьё существование никто не подвергал сомнению. Она заняла место среди резных бюстов, стоявших в кафедральном соборе Сиены. По требованию Климента VIII она была переделана в папу Захария.

В XV веке некоторые учёные, такие как Эней Сильвий (Aeneas Silvius) и Платина , указывали на бездоказательность рассказа о папессе. С XVI века католические историки начали отрицать существование папессы: например, Онофрио Панвинио , Авентин (Aventinus), Бароний и другие.

Протестантская оценка

Некоторые протестанты, например, историк Давид Блондель и Готфрид Лейбниц , тоже признавали, что папесса никогда не существовала. Многие протестанты, однако, использовали этот сюжет в своих атаках на папство. Даже в XIX веке, когда несостоятельность легенды была определена всеми серьёзными историками, некоторые из протестантов пытались, движимые антиримским настроением, доказать историчность папессы. Даже К. Газе не смог удержаться от язвительного замечания по этому поводу.

Вариации намогильной надписи

Доказательства мифичности

Происхождение легенды

Относительно происхождения всей легенды о папессе Иоанне предлагались разные гипотезы.

Беллармин (De Romano Pontifice, III, 24) думает, что рассказ попал в Рим из Константинополя.
Бароний (Annales ad a. 879, n. 5) предполагает, что сильно порицаемые женственные слабости папы Иоанна VIII (872-882) в отношениях с греками могли вырасти в эту легенду. Май (Mai) показал (Nova Collectio Patr., I, Proleg., XLVII), что Фотий Константинопольский (De Spir. Sanct. Myst., lxxxix) трижды многозначительно называет этого папу не то «мужественным», не то «мужеподобным» («the Manly»), как будто снимая с него клеймо женственности.
Другие историки указывают на деградацию папства в X веке, когда многие папы носили имя Иоанн; потому такое имя, чувствуется, вполне подходит легендарной папессе. Так, Авентин видит в рассказе сатиру на Иоанна IX; Блондель - сатиру на Иоанна XI, Панвинио (notae ad Platinam, De vitis Rom. Pont.) примеряет рассказ к Иоанну XII, тогда как Леандр (Leander) (Kirkengesch., II, 200) понимает его как оценку пагубного влияния женщин на папство в X в. вообще.
Прочие исследователи пытаются найти в различных происшествиях и сообщениях более определённую основу для происхождения легенды. Лев Аллатий (Leo Allatius) (Diss. Fab. de Joanna Papissa) связывает её с лжепророчицей Феотой (Theota), осуждённой на Синоде в Майнце (847); Лейбниц вспоминает историю о том, как Johannes Anglicus, якобы епископ, прибыл в Рим и там был признан женщиной. Легенду также связывали с лжеисидоровыми декреталиями, например, Karl Blascus («Diatribe de Joanna Papissa», Naples, 1779) и Gfrörer (Kirchengesch., III, 978).
Объяснение Дёллингера встречено гораздо большим одобрением («Papstfabeln», Munich, 1863, 7-45). Он расценивает сюжет о папессе Иоанне как пережиток некоторых римских народных сказок, оригинально связавшийся с определёнными древними памятниками и своеобразными обычаями. Древняя статуя, откопанная в правление Сикста V на улице возле Колизея , - фигура с ребёнком - была всенародно принята за изображение папессы. На той же улице был откопан памятник с надписью, оканчивающейся известной формулой «P.P.P.» (proprie pecunia posuit) и с именем в начале, читающимся как: Pap. (Papirius?) pater patrum. Это легко могло породить надпись, указанную Жаном де Майи. Также было замечено, что папа не ходит по этой улице во время торжественного шествия (возможно, по причине её небольшой ширины). Далее обратили внимание, что при формальной инаугурации перед Латеранским собором новоизбранный папа уселся на мраморное кресло. Это кресло представляло древнее туалетное сиденье (bath-stool), каких было много в Риме; иногда оно использовалось папой для отдыха. Но простонародное воображение увидело в этом знак, что таким образом будто бы проверяют пол папы, в целях впредь предотвратить попадание женщины на престол св. Петра.
Бертран Рассел в «Истории западной философии» указывает на то, что в основу легенды легла история Мароции , дочери римского сенатора Теофилакта, из рода графов Тускулума , являвшихся в начале Х века наиболее влиятельными римлянами, в роде которых титул папы стал почти наследственным. Мароция сменила нескольких мужей подряд и неведомое количество любовников. Одного из любовников она сделала папой под именем Сергия III (904-911). Сын её от этой связи был папой Иоанном XI (931-936); внуком её был Иоанн XII (955-964), который стал папой в 18-летнем возрасте и своей беспутной жизнью и оргиями, местом которых стал вскоре Латеранский дворец , окончательно подорвал авторитет папства.

Сюжет о папессе Иоанне в произведениях литературы

В качестве основного мотива поэт подчеркивал «страсть к знаниям» (la passion du savoir ), в результате которой Иоанна, дочь простого ремесленника, убегает из дома учиться в университете, защищает диссертацию и становится доктором. Впоследствии она становится настоятелем монастыря, где вводит строгий устав, вызывающий жалобы монахов; затем она попадает в Рим и становится кардиналом, но, когда после смерти папы её избирают на папский престол, она начинает скучать. В третьем действии появляется испанский посланник, её старый товарищ по учёбе, который грозит ей разоблачением; она становится его любовницей и умирает во время родов, согласно традиционной легенде. Таким образом, предполагавшееся произведение примыкало к серии драматических замыслов Пушкина середины 1830-х годов, рисующих человека низкого происхождения, который пробивает себе дорогу в феодальном обществе.

В начало жизненного пути будущей папессы Пушкин включил диалог с «демоном знания»; завершив план, он сделал такую заметку (по-французски): «Если это драма, она слишком будет напоминать „Фауста “ - лучше сделать из этого поэму в стиле „Кристабель“ или же в октавах» . Не исключено, что Пушкин разочаровался в своём замысле или счёл, что этот текст не может рассчитывать на публикацию по цензурным причинам; возможно, однако, что он просто не успел его осуществить до своей смерти.